ПЛАНЕТА КОВТУНЕНКО
Владимир ПЛАТОНОВ
(Москва — Химки — Днепропетровск)
 Все
в его жизни складывалось как нельзя лучше: в детстве были закадычные
друзья, с ними гонял в футбол, играл на мандолине в школьном струнном
оркестре, пересмотрел все спектакли театра оперы и балета, учился
с будущим писателем Львом Кассилем (в каждой школе имелись свои
знаменитости), блестяще окончил среднюю школу, поступил в авиационный
институт, мечтал строить самолеты, но еще больше — летать. Война
перечеркнула все его планы — в двадцать лет ушел на войну, в боях
под Москвой был тяжело ранен — вернулся с войны инвалидом. Трудно
представить: в двадцать лет — инвалид.
В Саратовском госпитале красноармеец 914-го стрелкового полка Вячеслав
Ковтуненко узнал, что к службе в действующей армии он уже не пригоден,
и подал документы в Ленинградский университет, в годы войны эвакуированный
на Волгу. Двадцатидвухлетний ветеран войны стал студентом механико-математического
факультета. В сорок шестом, уже с дипломом инженера-механика, его
направили в Научно-исследовательский институт (НИИ-88), в отдел
Сергея Королева. Это сейчас имя Королева известно всем, в первые
же годы после войны его мало кто знал, а о том чем он занимался,
знали еще меньше.
 Путь
Ковтуненко в ракетостроении и космонавтике был весьма непрост. По
сути, это была непрекращающаяся борьба за новые идеи, проекты, технологии.
Проработав шесть лет у Королева ведущим инженером-расчетчиком аэродинамических
и теплообменных процессов, Ковтуненко занимался еще и баллистикой,
прочностью, проектированием, возглавлял группу, защитил кандидатскую
диссертацию, стал универсальным специалистом — по тем временам редкое
в науке и технике явление. Перед ним открылась широкая перспектива,
но неожиданно для всех, в том числе и главного конструктора, Ковтуненко
уезжает на «периферию» в город на Днепре, где, кроме серийного выпуска
ракет дальнего действия, затевалось новое дело.
— Мне очень хотелось поехать в Днепропетровск с группой Будника,
но меня не отпустили, — рассказывает В.Ковтуненко. — Только в 1953
году, воспользовавшись длительной командировкой Королева, я быстро
оформил документы и оказался в Днепре. Приятно удивили энтузиазм
сотрудников небольшого КБ и новые идеи. Сразу же взялись за их воплощение.
Начали с поиска материалов, экспериментировали, спорили, доказывали,
проверяли и перепроверяли. Хотелось ощутить душу нашей ракеты, ее
характер, понять, что от чего зависит, то есть понять «идеологию»,
как это принято сейчас называть.
 Осенью
1953 года Ковтуненко возглавил проектный отдел, состоящий из четырех
секторов: проектно-конструкторского, баллистики и динамики, нагрузок
и прочности, головных частей. Костяк отдела составили молодые конструкторы
— всего 25 человек. Это потом проектный отдел разросся, сектора
превратились в специализированные отделы, комплексы, КБ, но до этого
было еще далеко — шел пятьдесят четвертый год, год рождения Особого
конструкторского бюро №586 (ОКБ-586) по разработке боевых баллистических
ракет на долгохранимых (высококипящих) компонентах топлива.
Главным конструктором ОКБ-586 назначили Михаила Янгеля, его Ковтуненко
хорошо знал еще по КБ Королева и НИИ-88. С первым заместителем главного
Василием Будником они познакомились в сорок шестом, вместе работали
в одном отделе, хорошо знали друг друга, а главное — были единомышленниками.
При создании своего первенца днепровцы шли не по проторенному Брауном
и Королевым пути, а своей собственной дорогой — в таких случаях
всегда есть и «попутчики», и «противники». Последних было гораздо
больше, чем хотелось молодым конструкторам. Вячеслав Михайлович
отмечал: «мы были молоды и поэтому, наверное, ничего не боялись
— шли напролом. Старт нашей первой ракеты Р-12 прошел успешно. Мы
радовались как дети, а Королев предупредил: «Первый пуск — это еще
не пуск. Посмотрим, что будет дальше».
Окрыленное первым успехом, янгелевское КБ вступило в решающую схватку
за развитие избранного направления. С особой страстью разгорелась
борьба при реализации проекта межконтинентальной ракеты Р-16 (8К64).
ОКБ-1 заняло резко отрицательную позицию к разработке межконтинентальных
ракет на высококипящих компонентах топлива. Начальнику проектного
отдела ОКБ-586 Вячеславу Ковтуненко Королев прямо заявил: «Ничего
у вас не получится — это деньги, выброшенные на ветер».
Правительство приняло решение провести научную экспертизу проекта.
По сути, решался вопрос в принципе: быть или не быть новому направлению.
Академик Мстислав Келдыш, один из главных смежников Королева, как
председатель экспертной комиссии доложил правительству о принципиальной
возможности создания межконтинентальной ракеты Р-16.
Решение правительства для днепровцев означало полное одобрение,
для ОКБ-1 — обернулось неожиданностью: на конкурсной основе Королеву
поручили создать аналогичную ракету на кислороде. Забегая вперед,
отметим: по всем основным характеристикам янгелевская Р-16 оказалась
лучше королевской Р-9А — страна получила настоящее боевое оружие
стратегического назначения (дальность стрельбы Р-16 — 13000 километров,
мощность заряда до 5 мегатонн).
Немного раньше была создана и поставлена на боевое дежурство самая
мощная в мире одноступенчатая ракета Р-14 с дальностью 4500 километров
«для Европы, Азии и Северной Америки». Со сдачей этих ракет на вооружение
окончательно утвердилось избранное днепровцами направление, а молодой
коллектив ОКБ-586 стал признанным лидером боевого ракетостроения.
Создавая стратегическое оружие, проектанты постоянно подводили главного
к мысли заняться Космосом. Особую активность проявлял Вячеслав Ковтуненко,
его поддерживали Василий Будник, Николай Герасюта, Юрий Сметанин.
Их желание подкреплялось уверенностью: боевая ракета — практически
готовый космический носитель.
Янгель не то чтобы возражал, он смотрел на проблему глубже. С одной
стороны, у КБ есть главная, государственная задача — оборона страны,
с другой — не получится ли так, как у Королева: увлекшись Космосом,
королевцы проиграли оборону. Тут должно быть более мудрое решение.
Янгель рассуждал: каждой ракете, как и любой машине, на смену приходят
новые, более совершенные «изделия», каждая ракета имеет свой гарантийный
срок хранения. Что делать с ракетами, отслужившими свой срок и ушедшими
«в запас»: переплавлять в металл, уничтожать? Так раньше поступали
и мы, и американцы.
Размышляя, Янгель пришел к гениальному решению: отслужившие срок
боевые ракеты переделывать в космические носители — пусть послужат
науке и людям. Стратегия Янгеля в том и заключалась, что каждую
боевую ракету дорабатывали до космического носителя. Днепровский
первенец ракета Р-12 (8К63) с второй ступенью стала космическим
носителем 63С1, открытое наименование — «Космос-1».
Относительная простота, дешевизна в сравнении с ракетой Р-7, удобство
в эксплуатации, надежность «Космоса» — второго в СССР космического
носителя — позволили осуществлять массовый запуск космических аппаратов,
проводить широкомасштабные исследования космического пространства
и изучать влияние Космоса на Землю.
Попав, образно говоря, в космическую стихию, Ковтуненко развил сверхактивную
деятельность по поиску «полезного груза» для носителя и наполнения
«портфеля заказов» для созданного КБ космических аппаратов, комплексов
и систем. Отметим: к этому времени профессор Ковтуненко уже был
заместителем главного конструктора ОКБ-586, Героем Труда, лауреатом
высшей научной премии страны, доктором технических наук и мог бы
спокойно почивать на лаврах. Но взявшись за совершенно новое для
янгелевского КБ дело, Вячеслав Михайлович сумел и тут достичь впечатляющих
результатов.
Первый спутник серии «ДС» («Днепровский спутник», в открытой печати
— «Космос-1». — В.П.) собирали в полуподвальном помещении цеха №26
Южмаша — поначалу завод не был приспособлен для изготовления космических
аппаратов, это потом появились специализированные участки, цехи
и даже космическое производство.
Теперь как шутку вспоминают историю о появлении названия наших спутников.
Королевцы — пионеры космических исследований — своим спутникам присваивали
индекс «МС», наши конструкторы это расшифровали как «Московский
спутник». По образу и подобию первые собственные спутники днепровцы
нарекли «ДС». Со временем выяснилось, «МС» означает не «Московский»,
а «Малый спутник», но никто не стал менять ставшую уже привычной
аббревиатуру «ДС» — тем более что наши спутники действительно создавались
на берегах Днепра.
После первых успешных стартов днепровских спутников в янгелевское
КБ хлынул поток заявок академических институтов, отраслевых организаций
и Министерства обороны на создание космических аппаратов (КА) различного
целевого назначения. Ковтуненко ликовал: много заказов — это прежде
всего признак верно избранного направления. Перед космическим КБ
возникла проблема — как в сжатые сроки разработать и организовать
производство большого количества КА разных типов. Руководитель космического
КБ понимал: традиционным способом это сделать практически невозможно,
требовались нестандартные решения, свежие идеи.
Самым приемлемым оказался принцип унификации платформ космических
аппаратов, использование единого корпуса, стандартного состава служебных
систем, общей схемы управления бортовой аппаратурой, единой системы
энергопитания — это позволило впервые в мировой практике организовать
на Южмаше серийное производство спутников.
Унифицировав платформы, удалось сократить сроки разработки и изготовления
космических аппаратов, значительно снизить их стоимость. За первое
десятилетие космических исследований на базе трех унифицированных
платформ (ДС-У1, ДС-У2 и ДС-У3) созданы и выведены на орбиты около
сорока научных спутников 30 наименований, а всего за этот период
запущено более 125 космических аппаратов.
— Созданные на Днепре космические аппараты внесли огромный вклад
в оборону страны — считает Сергей Кавелин, заместитель главного
конструктора КБ космических аппаратов. — Бесспорный факт: наши стратегические
ракеты помогли сохранить мир на планете, но не менее справедливо
и другое — именно разведывательные спутники лучше всего контролируют
процессы, происходящие на планете, в том числе предупреждают и о
ядерной угрозе. Под руководством Ковтуненко разработано несколько
типов спутников абсолютно нового направления в оборонной технике,
в том числе и космические аппараты обзорного и детального радиотехнического
наблюдения («Целина-О» и «Целина-Д»), отмеченные высокими научными
премиями страны.
Собрав под свое крыло лучшие кадры ОКБ, профессор Ковтуненко начал
строить планы создания Днепровского космического центра страны,
и никто не сомневался, что он это претворит в жизнь. У него была
масса новых идей, невероятные организаторские способности, непререкаемый
авторитет ученого и блестящего практика, он подготовил много специалистов
высшего класса — все складывалось в массу плюсов, но главный конструктор
ОКБ усмотрел в этом попытку ущемить высшие интересы обороноспособности
страны.
В свое время Янгель передал функции головного разработчика космических
аппаратов «Метеор» Андронику Иосифьяну, спутников связи — Михаилу
Решетневу, освобождая силы для решения главных задач ОКБ — создания
ракетных комплексов стратегического назначения. Разработку разведывательной
космической фотосистемы «Янтарь» он передал в Самару, руководствуясь
все теми же соображениями высшей государственной важности. «Вот
станешь главным конструктором, тогда и будешь принимать окончательные
решения», — отвечал Янгель на все доводы Ковтуненко о перспективности
данных разработок. Естественно, Вячеслав Михайлович очень болезненно
переживал такой поворот событий, но не терял силы духа и всю свою
неукротимую энергию направлял на реализацию новых идей.
Занимаясь космическими исследованиями Земли, Солнца, Галактики,
Ковтуненко понимал: это задача не одного КБ, не одной страны — это
проблемы всего человечества, требующие глобального изучения явлений
и комплексных методов исследований. Именно на этом направлении необходимо
концентрировать усилия ученых всех стран. Космос должен не разъединять,
а объединять людей. К таким важным выводам пришли ученые, когда
в 1966 году при Академии наук СССР был создан Совет по международному
сотрудничеству в области исследования и использования космического
пространства, сокращенно — «Интеркосмос». Его председателем был
утвержден член президиума АН СССР академик Борис Петров, членом
Совета и первым генеральным директором международной программы «Интеркосмос»
стал профессор Вячеслав Ковтуненко.
14 октября 1969 года на космодроме Капустин Яр в присутствии ученых
девяти зарубежных стран днепровский носитель «Космос-1» (11К63)
вывел на орбиту космический аппарат ДС-У3-ИК-1, в открытой печати
получивший наименование «Интеркосмос-1». Забегая вперед, отметим:
из 25 автоматических спутников серии «Интеркосмос» 22 разработаны,
изготовлены и запущены днепровцами! Международное сотрудничество,
инициатором которого был В. Ковтуненко, с каждым годом расширялось
— среди наших «космических партнеров» появились французы, шведы,
индийцы…
Никто из них, естественно, не знал о существовании космического
КБ в Днепропетровске, а сам город почти тридцать лет был закрыт
для иностранцев. Все контакты с зарубежными учеными проходили «под
крышей» Академии наук СССР. Любая поездка наших специалистов за
рубеж проходила с разрешения спецслужб, они же контролировали и
действия всех командированных. Причем под «недремлющим оком» спецслужб
находились все: от рядовых сотрудников до главного конструктора
космического КБ, ему также приходилось писать объяснительные записки…
— По программе «Интеркосмос» мы сотрудничали с учеными многих стран,
— говорит Анатолий Попель, заместитель Главного конструктора КБ
космических аппаратов. — Особо плодотворной оказалась работа с индийскими
учеными и специалистами. Под руководством профессора Ковтуненко
и индийского профессора Рао проходили все этапы создания первого
индийского спутника «АРИАБХАТА» — от его замысла до запуска на орбиту
19 апреля 1975 г. и приема информации из Космоса. Нам посчастливилось
познакомиться со Святославом Рерихом, который жил и работал в Индии.
Встречал он нас приветливо, хотя и не был сторонником исследований
Космоса. Всегда расспрашивал о родине, знакомил со своим творчеством
и работами отца — знаменитого художника и мыслителя Николая Рериха.
В рамках советско-французского проекта «Аркад» была запущена серия
космических аппаратов «Ореол» (1971 г., 1973 г., 1981 г.) для исследования
физических явлений в верхней атмосфере Земли и изучения природы
полярных сияний. Ковтуненко интересовало все, что имело большой
практический интерес: изучение солнечной активности, метеоритных
потоков, радиационной обстановки и радиационных поясов Земли, магнитного
поля и исследование атмосферы…
В последние годы все проекты, имевшие научно-исследовательский характер
и реализованные под руководством Вячеслава Ковтуненко, осуществлялись
в рамках международного сотрудничества. Признанием его заслуг в
развитии отечественной и мировой космонавтики стало избрание В.
Ковтуненко членом-корреспондентом Академии наук Украинской ССР.
— Нас, молодых, профессор Ковтуненко учил: максимально упрощая технику,
неизменно поднимайте ее коэффициент полезного действия, — рассказывает
Владимир Драновский, главный конструктор КБ космических аппаратов,
член-корреспондент НАН Украины. — Такой подход к разработкам привел
к блестящим результатам. Самое малочисленное в стране КБ космических
аппаратов задавало тон в оригинальности разработок. Вспомним пример
«Космической стрелы» с аэрогироскопической стабилизацией. Этой разработкой,
не имеющей аналогов в мире, до сих пор восхищается инженерный мир.
С целью комплексного изучения космического пространства, физической
природы солнечной активности и геофизических явлений, проведения
экспериментов в интересах народного хозяйства были созданы две модификации
Автоматических универсальных орбитальных станций с ориентированием
на Землю (АУОС-З) и на Солнце (АУОС-С) — это был громадный шаг в
фундаментальных исследованиях космического пространства, практически
все эксперименты на АУОСах стали уникальными и отмечены присуждением
группе разработчиков во главе с В. Ковтуненко Государственной премии
СССР.
Неожиданно для всех, в том числе и для В. Уткина, в декабре 1977
года профессора Вячеслава Ковтуненко назначили сначала главным,
а затем и генеральным конструктором ОКБ научно-производственного
объединения имени Лавочкина (г. Москва). Смысл перевода очевидно
заключался в надежде, что Ковтуненко, с присущей ему способностью
добиваться реализации самых смелых идей, найдет способы и возможности
«вытащить» талантливый коллектив лавочкинцев из сложнейшей ситуации,
а фактически из тупика.
Ковтуненко не сразу и не под аплодисменты вжился в коллектив лавочкинцев,
становление главного проходило достаточно тяжело, с элементами определенного
недоверия и в самом коллективе, и у отдельных чиновников высшего
аппарата. Это была уже не просто борьба за реализацию собственных
проектов и идей, которая продолжалась постоянно (здесь Ковтуненко
был признанным бойцом,) а нечто большее — генеральное сражение за
формирование долгосрочной программы исследований дальнего и ближнего
Космоса с помощью межпланетных космических станций.
Благодаря усилиям Ковтуненко одно из массы закрытых предприятий
страны открыло двери для международного сотрудничества и широкой
кооперации отечественных ученых — практически все последующие проекты
лавочкинцев получили статус международных. Ковтуненко был не только
одним из инициаторов международного сотрудничества в космосе, но
и первым, кто довольно успешно начал работать на международном рынке
космических услуг. Это было именно то, чего так не хватало в тот
момент Днепровскому ракетно-космическому центру.
Рассказывает Александр Макаров, генеральный директор ПО ЮМЗ (1961—1986
гг.):
— Ковтуненко всегда выделялся: элегантно одетый— белоснежная рубашка,
строгий галстук, идеально отглажены брюки — образец классического
профессора. Многим это не нравилось. Появлялся бы на работе в грязных
башмаках, мятой рубашке — слыл бы «своим человеком», а так — «барин»,
«голубая кровь». Даже в ЦК, где обсуждались кандидаты на пост главного
конструктора, и там всплыло это пошлое «барин». Никогда Ковтуненко
не был барином, это великий труженик. Мыслитель. Смотрите, какие
ракеты придумал — лучше чем у Королева! Занялся исследованием Космоса
— получил феноменальные результаты. Стал инициатором международного
сотрудничества. И это в тот момент, когда шла холодная война! Вячеслав
Михайлович всем доказывал: нельзя отдавать на сторону создание спутников
связи и метеоспутников — это дело на всю жизнь. Он был прав, тысячу
раз прав!
Заключив первые контракты с Индией, где Ковтуненко пользовался глубоким
уважением и авторитетом, лавочкинцы содействовали созданию и выводу
на орбиты трех индийских спутников с помощью отечественных ракет-носителей.
За Индией последовали заказы от Аргентины, Бразилии, Мексики… Это
была одна из привлекательных сторон деятельности коллектива, возглавляемого
Вячеславом Ковтуненко, успехи которого особо ярко проявились при
реализации крупнейших научно-технических проектов «Венера», «Марс»,
«Астрон», «Фобос», «Интербол», «Прогноз», «Гранат»… Ярчайшим примером
тому служит реализация проекта «Венера — комета Галлея» («Вега»),
ставшего событием в истории мировой космонавтики.
Признанием выдающихся заслуг конструктора стало избрание Вячеслава
Ковтуненко членом-корреспондентом Академии наук СССР и действительным
членом Международной академии астронавтики.
Судьба подарила Ковтуненко возможность работать с теми, кого сегодня
называют пионерами отечественной космонавтики. Он и сам был первопроходцем:
проложил свою собственную дорогу в Космос, создал свою уникальную
Планету.
* * *
У каждого человека есть своя Планета. Со своим Домом. Со своим Садом.
В Доме живут те, кто окружал человека всю жизнь: и самые близкие,
и те, кто помогал в трудные минуты, с кем занимался главным Делом
своей жизни.
Возле Дома — Сад, его мог создать только великий Садовник, ибо все,
что он вырастил, плодоносит до сих пор.
Жизнь продолжается. В бесконечных просторах Вселенной, в созвездии
больших и малых звезд засветилась еще одна яркая звезда — планета
Ковтуненко.
статья
взята из "Зеркало недели"
|
